Тюрьма.

"Нихт билет - проблема, нихт виза - гроссе проблема" - один неизвестный полицай

"А как все хорошо начиналось" - один неизвестный арестант тюрьмы г. Берлин

Наутро нас из КПЗ перевели в ИВС (изолятор временного содержания). Далее понеслись допросы. Немец спрашивал, а польский жополиз переводил на ломаный русский. Мы вылили кучу говна на немецко-польских пограничников. Полицаи поджимали губищи и сокрушенно качали головой. После допросов выяснилось, что Самсонов грешен не более чем они сами, что виза у него лишь просрочена, что через реки он не плыл и вообще полный лох. Через пять минут Самсонов покидал участок, провожаемый нашими завистливыми взглядами. Тут Самсонов допустил серьезный минус. Мы рассчитывали, что уходя, он заберет излишек наших вещей, но вместо этого он вдобавок оставил нам еще и вещи Макса. Как бы то ни было мы объявили, что хотим жрать и вообще нам скучно. Вместо этого нас повезли в суд.

В тесной комнатушке стоял стол и четыре стула. Надо заметить, что везли нас в наручниках, причем скованы мы были как сиамские близнецы, я посередине, Блохин слева. Стоматолог справа. Попробуйте так походить на досуге, покурить, почесать репу - рекомендую. Когда один хочет покурить, всем приходится немеренно дергаться и выворачивать руки. А в целом, ничего, - смешно! И вот суд. С нами в комнату зашли мужик и две бабищи. Стенографистка, переводчица и Сам. Мужик был в джинсовой рубашке, галстуке и малиновом пиджаке. Толстый, как два Блохина. Только от бабы, представившейся переводчицей мы и узнали, что это судья, и вообще мы в суде.

Безудержный поток ругательств минут на десять прервал нашу беседу. Таков закон - сказал судья. Бюрократ , - сказал я. Неожиданно судья резко заговорил по-русски и накинулся на нас с криком Кто сказал!!! Ну, я! Ах, ты! Ну ты-то точно у меня месяц просидишь! , - с намеренным удовольствием сказал фриц. Вот пидарас-то, а! , - и я обратился к переводчице - Ну-ка, мать, переведи - если вы меня в выходные не отпустите, то в следующий раз я привезу пару кило динамита, соберу всех газетчиков и взорву весь этот город к е-, не матери, и начну с этого е...ого суда. Понял, бля! Он вникал, и самое обидное, что ему все это было как бы до п...ы. Но меры принял, и на моем деле сверху появилась бумажка со спецрекомендациями к моему содержанию. Бешено матерящихся нас заковали и погрузив в машину, отправили обратно. В ИВС полицаи видя наше состояние вошли в положение и дали пожрать, а именно: пару ломтей буженины или окорока, ломоть ветчины, салатик из какого-то говна (говорят спаржа), другой какой-то салатик, селедочка (очень вкусная, хотя я никогда не любил), и т.д. и т.п. Когда мы вкусненько поели нам дали покурить, а чтоб не скучали принесли карты. Тут же разгорелся спор, кто их будет подрезать. (Обложались, их потом полицаи забрали). Когда Блохин ходил ссать, полицай сказал ему, мол все O.K., скоро полетит домой, типа сегодня в восемь. И вот в восемь часов нас поднимают и говорят Поехали . Мы с радостью едем. Всю дорогу смотрим указатели где нарисован самолетик. Сердца переполняются радостью, глаза сияют. И, вдруг на самом важном перекрестке мы сворачиваем совсем в другую сторону. Ну, что за твою мать?!

Настроение на нуле. Высказывается тридцать восемь тысяч версий того, куда мы едем. Вам хорошо сидеть и смотреть на карту дома. А когда мы начали ехать через лес, да еще в глубь страны, а время позднее, то хитом версий была та, что сейчас нас в лесу завалят и концы в воду. Все сразу - Нет, ты что? , а очко-то поджимало. Но тут на каком-то этапе стало ясно, что едем мы в Берлин. Только на х..! Непонятно. Тюрьма в Берлине нас поразила размерами. Невье....ое многоэтажное здание. Бетон и сталь. Решетки всюду. Эта тюрьма предназначается для всякого иноземного сброда, впершегося незаконно в Бундес. Нас привели, забрали все вещи и первым делом наши ботинки. Взамен выдали адидасовские кожаные кроссы модели 79 года. (Они у меня до сих пор хранятся). Тюремщики долго обсуждали положение по моему делу, даже фотографировали отдельно. Каждого из нас подвергли унизительному раздеванию догола и обыску. Не найдя ничего интересного между пальцами ног, расстроившийся полицай, натянув получше резиновые перчатки, решил полюбопытствовать, не прячу ли я все самое интересное в жопе и попросил меня нагнуться. Я дико перессал от такого оборота дел, но тут все вышло как в дешевой комедии. Добротная немецкая пища и мой дикий страх сделали свое дело, нагибаясь я та-а-а-к перданул, что плотная завеса окутала пространство не давая приблизиться немецкому извращенцу. Кстати, потом подобную процедуру не повторяли ни со Стоматологом, ни с Блохиным. Нас еще немного помурыжили и отвели в камеру. Выдали белье и пожелали спокойной ночи. Обитатели нашего этажа и нашей камеры в отдельности вообще особая песня. Такой сброд поискать надо. Нигеры, монголы, румыны, курды, хохлы, белорусы, поляки и т.д. В нашей камере было 6 человек. Мы трое, два курда и македонец. В камере стоит цветной GRUNDIG (18 каналов). И мы до усрачки смотрели мультики, чемпионат Бундеслиги, порнуху. Вообще скука такая, что весь распорядок дня сводился к шести-семи вещам - спать, есть, курить, смотреть ТВ, чистить зубы, играть в карты. Досуг скрашивали наши сокамерники. Начать можно с курдов. Рассмотрев нас при дневном свете курды вдруг замерли и благоговейно шепча: Ленин , начали тыкать в Стоматолога пальцами. Мы с Блохиным сначала не въехали, потому что, чтобы в Стоматологе увидеть Ленина нужно иметь зрение наверно -8. Но курды (поголовно Ultraкоммунисты) походу никогда Ленина и не видели, но знают, что он маленький, лысый и с бородкой. Здесь, кстати, немеренный плюс, т.к. курды в тюрьме самые крутые, потому что у них нет родины и их некуда департировать, следовательно сидят они здесь полгода, год, а то и больше. И все наше время пребывания курды ни на шаг не отходили от Стоматолога, цокая языком, качая головами и приговаривая: О, бля, Ленин! Ну похож! Ну как живой! и т.д. и т.п. Так что у Стоматолога была крутая крыша в лице курдских коммунистов. Отдельное слово надо сказать о самом, пожалуй, интересном нашем соседе. Рожеп Изовски - македонец. Головы нет совсем. Похоже, и не было. Каждое утро вместо будильника всех будил он. У этого пид....а была привычка начинать утро с того, чтобы раз двадцать от души е...ть по столу, сопровождая каждый удар ох....ым криком ШАЙЗЕ... с вариациями про полицию, Дойчланд в целом и т.д. Еще он мог часами сидеть у телевизора и без перерыва переключать каналы с 1 по 18 и обратно, пока у всех не развивался тик. Однажды полицейские принесли ему бумагу, где написано, что сидеть ему еще три месяца. П....ц был такой, что вся наша камера полдня отсиживалась в коридоре, не решаясь зайти внутрь. К вечеру он успокоился и после ужина его осенило. Он подошел к нам и изложил свой план: Давайте, я завалю кого-нибудь из вас, а полицаям скажу, вот мол, дошел до ручки, отпускайте лучше домой, а они, мол отпустят . А сам на Стоматолога смотрит. Стоматолог говорит: А если я тебя? Македонец покосился на курдов и резко заулыбался. Да, против курдов не попрешь. С Блохиным х.. справишься, он толстый. Так что, как ни крути, а дое....я он решил до меня. Но вот уж х... Дальше взаимных обсераний и ударов по столу дело пошло. Хотя этот Изовский уже порядочно нас дое..л. Еще одним хитом тюрьмы была прогулка. Весь этаж выводили во дворик и давали мячик. Стоматолог отказался играть, хотя спор был принципиальным: славяне и страны третьего мира. У нас были я, Блохин; еще один русский, хохол, македонец. Против нас были нигеры, румыны, мусульмане, курд и т.д. Блохин был на воротах. А у них стоял ниггер. Я самолично залил банку прям ниггеру в очко. Ох......ый был футбол. А вечером смотрели Бундеслигу по хоккею на траве. Пять тысяч человек зафаначивали так, что не было слышно комментатора. А когда по ТВ шел Али-Баба и сорок разбойников , то эта македонская сука полчаса отлавливал нас в коридоре, сгонял в камеру, усаживал у экрана и сумасшедшими жестами объяснял какой это охуенный в принципе фильм и что мы полные мудаки, если не врубаемся. Переломный момент прошел, и мы как-то даже привыкли. Я созвонился с Москвой, и каждый вечер разговаривал со своей Яной. Телефон там без звонка. Снимаешь трубку и ждешь. Раз сняли, а там Бонифаций - вот мы ох..ли! Как-то ждали звонка с Отчизны, а на телефоне засел ниггер и них.. не дает нам телефон. Пи...ть его было без мазы, и мы начали дое...ать его ККК-песенками. Даже курды въехали, застремались: Вы что, расисты!!! Время Ч наступило неожиданно. Утром ранним нас будит полицай и говорит: Все, домой!!! Везет вам, сейчас в самолете водочки нае...те, пивца! Мы счастливей всех собираем пожитки, все нас завидуют ... БАМ!!! ... И нас везут в Польшу. Опять нае..ли фрицы. Сдали нас с потрохами еб..ым полякам. Те, недолго церемонились, моментально засунули нас в такую гарнизонно-тюремную жопу, что просто слов нет. А началось все с автозака. Представьте себе: заходим мы в фургон, а там сидит 30 бангладешских рыл и два осетина. Один из них говорит: О, бля, че за Спартак , да? . Ну, а че? . А у моего другана брат за Спартак играл! . Да пи...шь поди! Кто? . Да вот - Стас Черчесов! - говорит. И показывает на другого осетина. Мы, естественно: покажь документ! Он показывает паспорт, права. Короче вроде бы все совпадает. Короче тоже байда еще та - сидели в Польше с братом Черчесова!!! Польские жандармы встретили нас более чем враждебно. Узнав, что здесь русские, начали сходиться все молодые офицеры, шипя сквозь зубы: Русские! и разминая кулачки. Меня опять первым повели на обыск. Тут же из кармана была извлечена нашивка SKINHEADS... . Це-э ски-ин? они были поражены. Следует отметить, что в Поляндии все въезжают в бритых . А русские у них являются тем, чем у нас лица кавказской национальности . Глянь,- флаерс (бомбер - по-русски), боты, та-а-к! Це русский скинхед!

Душно, хочеться спать, есть, курить, домой. Но порадовал солдафон, разносящий баланду. Подмигнув нам со Стоматологом спросил: Скин? . Да, ну и хули? - спросили мы с обреченным вызовом. 01 - OK? - неожиданно по свойски спросил солдат. ОК изумленно ответили мы. И вот, однажды, в полночь нас поднимают и говорят: До дому! . Иди получай свои вещи . Вызывали по одному и мы со Стоматологом остались почему-то последними. Нехорошие предчувствия сулили хороших пиз...ок. Я уперся и не стал ни х.. подписывать, пока не отдадут флаг. Схватив небольших тычков в душу флаг я получил. И тут я вспомнил о бритве. "И бритву-то отдайте" - нагло заявляю я. И, одновременно с вытягиванием их лиц, я начинаю врубаться, что время полночь, что я в полной польской жопе, у тюремного опера в кабинете, окруженный тюремным ОМОНом, что я к тому же русский, да еще и бритый русский. И выясняется, что и наглец и хам к тому же. "Мне бы, это, как его, бритву-то" - совершенно по инерции и бледнея произношу я. Опер говорит что-то доброе (именно доброе) омоновцу и тот начинает лезть на шкаф и что-то там искать. Я по глупости своей стараюсь понять, на х.. они туда мою бритву засунули (в том, что он полез именно за этим, сомнений не было никаких). Вместо этого на свет появляется них..вая короткая палка, которой меня начинают бодро прессовать, поминутно призывая подписать бумагу, что типа все вещи я получил. Я честно выдержал минут 5, после чего, мысленно поклявшись найти и зарезать в Москве первую попавшуюся польскую суку, я подписал эту бумажку. В утешение они пообещали отдать эту бритву мне на границе. (Стоит ли говорить, что это было чистейшей воды пае....ово). У остальных тоже произошло подрезалово, но в более мелких размерах. Десять долгих часов мы ехали в тесной машине. За три минуты пересекли границу. И ох...шие от радости помчались сокращать расстояние до Москвы. Посетили по пути Брестскую крепость. Оставшихся супермизерных денег хватило на три билета до Москвы, плотный обед, бухло и еду на дорогу. Выпили, поели, поспали и приехали в Москву - домой. Чего и вам желаем!

Алекс